История первая о Незабудке и Бабочке

На одном из подоконников обычного кирпичного дома жили четыре странных и любопытных растения. Самым важным среди них был Кактус. Казалось ему, что все уважают и боятся его за длинные и острые шипы. Рядом с ним в глиняном горшочке росла маленькая Пальма. Каждое утро она с нетерпением ждала солнышко, потому что больше всего на свете любила солнечный свет. Если вдруг случалось, что солнце закрывало тучками, Пальмочка грустно вздыхала и молчала уже до самого вечера. Да. Да. Ни одного словечка из нее в это время вытянуть не удавалось.

Соседями Пальмы и Кактуса были неразлучные друзья Каланхоэ с мелкими красными цветочками и Цикламен с необыкновенно красивыми крупными цветами розового цвета. Ах, как гордился собой Цикламен, как он задирал нос, когда его бутончики распускались и благоухали нежным сладковатым ароматом. Каланхоэ от восхищения разводило свои лепесточки в стороны и говорило:

— Какой ты красивый! Вот бы мне такие бутончики!

— Да! Я здесь самый прекрасный! Наша Хозяйка меня любит больше всех! — надувался он от удовольствия. — Именно меня подарили ей на День рождения!

— Ах! Как чудесно! День рождения! Такой замечательный праздник, — закатывало мечтательно глазки Каланхоэ. — Я помню, как ты здесь появился. Это было волшебно. Я влюбилось в тебя с первого взгляда!

— Не говори о любви! Ты все равно в этом ничего не понимаешь, — важничал Цикламен.

Каланхоэ немного обижалось на его слова. Оно отлично знало, что такое любовь! Однако дуться на Цикламена долго не могло. Уж больно он был красив и говорлив. Он столько всего знал, столько всего рассказывал, что порой, слушая его истории, даже Пальма в пасмурные дни реже вздыхала, а Кактус прятал колючки.

Однажды днем Цикламен начал свой новый рассказ:

— Там, где я жил раньше, а именно в цветочном магазине, было много разных цветов. В те времена все называли меня Королем, потому что я стоял на витрине и считался самым красивым! Как сейчас помню, зашел в наш магазинчик молодой человек. Он хотел купить Розу для своей подруги. Долго паренек осматривал цветы, но так и не мог определиться с выбором. Продавщица спросила, почему он не возьмет себе красную Розу, что держит в руках. И тот ответил: «Я боюсь, что шипы этого цветка поранят нежные руки моей любимой подруги». Роза, услышав слова молодого человека, очень обиделась и уколола ему палец. Паренек бросил цветок на пол и направился к дверям. «Возьмите другой!» — предложила ему продавщица и подала голубую Незабудку. Паренек улыбнулся и купил полевой цветочек. Только успел он расплатиться, как в магазин вошла его подруга и, увидев в руках паренька Незабудку, хмыкнула и сказала: «Зачем мне эта простушка. Я хочу Орхидею!». Она топнула ножкой и, выдернув из рук паренька голубой цветок, бросила его в мусорный бак. Паренек купил девушке Орхидею, которая была ничуть не прекраснее меня, и они ушли. Незабудка же лежала в мусорном баке и тихонько плакала.

Вдруг в приоткрытую дверь влетела Бабочка. Она была точно такая же голубенькая, как и Незабудка. Бабочка покружила по магазину и ударилась о стекло витрины, подумав, что это выход. Милая крошка поломала крылышки и упала на пол. Продавщица замела Бабочку в совок и бросила в тот же самый мусорный бак, где уже лежала Незабудка.

Вечером в магазин зашла дочка продавщицы. Она увидела мертвую Бабочку и почти засохшую Незабудку. Малышка развернула платочек и положила туда цветок c насекомым.

Через неделю продавщица принесла в магазин картину. На ней были сухая Незабудка и Бабочка. Они выглядели волшебно, переливаясь и искрясь при солнечном свете перламутровым блеском. Картина была удивительно красива. В этот же день в магазинчик заглянула та самая девушка, которая в первый свой приход бросила Незабудку в мусорный бак. Увидев картину, она охнула, захлопала в ладоши и попросила продать ей этот шедевр, но продавщица в ответ лишь отрицательно покачала головой.

С тех пор картина с Незабудкой и Бабочкой висят в магазине напротив входа. Все покупатели восхищаются этой простой нежной красотой полевого цветка и Бабочки. Многие хотели купить эту картину, но получали отказ. Продавщица всем говорила: «Порой, чтобы почувствовать жизнь, необходимо второе дыхание». Я только сейчас понял, что она имела в виду, — окончил свой рассказ Цикламен и посмотрел в окно. Там кружили белые снежинки, большая сосна покачивалась от дуновения ветерка, красногрудые снегири прыгали по ее веткам и громко чирикали.

История вторая о силе дружбы

— Сегодня такое яркое солнышко! Просто прелесть! — радовалась Пальма и расправляла свои веточки, подставляя их ласковым солнечным лучам.

— Скоро весна! — говорило Каланхоэ и посматривало на Цикламена. Оно мечтало о крыльях, представляя, как вместе с ним, взяв друг друга за листочки, поднимутся в небо и полетят к облакам.

— Эх, — мечтала и Пальма. — Где-то на далеком острове живет моя семья. А я здесь совсем одна-одинешенька.

— Почему же ты одна? — пробурчал Кактус. — Разве мы для тебя ничего не значим?

— Соседи по подоконнику не могут заменить мне родных, — махнула веточкой Пальма.

— Вы, конечно же, неправы! — пробурчал Кактус. — Ежели живем рядом, то должны с нами считаться.

— Я ничего никому не должна! — хихикнула та.

Вдруг внимание Пальмы, Кактуса, Каланхоэ и Цикламена привлек воробушек, который маленькими прыжками и перелетами как раз кружил за окном. Вечерело. Солнышко почти село за горизонт, становилось холоднее. Бедная птичка поджимала лапки и пыталась взлететь

— Воробушек сейчас замерзнет, — пожалело птичку Каланхоэ.

— Его скорее кошка поймает и съест, — пробубнил Цикламен.

— Бедная пташка. Некому ей помочь, — затрепетала веточками Пальма. — Еще и снегопад начинается.

Неожиданно из-за голых кустов сирени появился большой пятнистый пес. Он смотрел на воробушка, жадно сглатывая слюну.

— Ой! Сейчас он его поймает, — охнуло Каланхоэ.

— Погоди. Может, ему удастся улететь, — перебил Кактус.

— Куда там! Сил у бедняги совсем не осталось! Ему конец! — уверенно произнес Цикламен.

Лохматый и грязный пес тем временем уже карабкался по сугробу. Воробушек вспархивал и подпрыгивал в воздух. На снегу оставались следы от его крохотных лапок. Пес принюхивался к следам и еще быстрее пробирался вперед по высоким и мягким сугробам.

Тут сверху спустилась подруга воробушка, подлетела к нему и запрыгала рядышком. Она прижималась к обессилившему другу, клювиком перебирала его перышки и чирикала что-то на ушко.

— Ругает его, — предположила Пальма.

— А мне кажется, она уговаривает его взлететь! — высказалось Каланхоэ.

— Будем надеяться, что она ему поможет! — пробубнил Кактус.

— Ага! Возьмет его за крыло и отнесет домой, — усмехнулся Цикламен.

Пока на подоконнике комментировали это событие, замерзающий воробьишка вдруг поднялся в воздух. Подруга его порхала рядом.

В комнату, где между цветами шел спор, вошла Хозяйка и приоткрыла окно. Она так делала каждый вечер, чтобы впустить в квартиру свежий воздух. Цветы сразу замолчали. Им не хотелось, чтобы Хозяйка узнала, что они умеют говорить.

Когда Хозяйка ушла, Пальма, Кактус, Цикламен и Каланхоэ прижались к окну. В приоткрытую створку было слышно, что говорила воробушку его подруга.

— Ты у меня все можешь! Ты самый сильный, смелый и храбрый воробей, какого я только знаю! Соберись. Вспомни о папе и маме! Они нас ждут! — она весело чирикала и звала его за собой. И тот, хоть и с трудом, но летел следом.

Пес, скаля зубы, жалобно завыл и посмотрел на огромную луну, один бок которой выплывал из-за горизонта.

— Какое счастье! Он спасен! — радовалось Каланхоэ.

— Да уж. Если бы не подруга, быть ему сейчас в животе голодного пса, — радостно проговорил Кактус.

— Поддержка и вера близких дают силы и желание бороться и побеждать даже там, где, казалось бы, победить невозможно! — утвердительно сказал Кактус и тоже оглянулся на желтую луну.

История третья о землетрясении

Одним поздним вечером, когда Пальма, Кактус, Цикламен и Каланхоэ уже собирались спать, а Хозяйка дремала возле телевизора, подоконник вдруг пошел ходуном.

— Что это? — зашептало Каланхоэ.

Двери шкафов в комнате со скрипом начали закрываться и открываться. Люстра на потолке закачалась. Хозяйка сначала в кресле мирно посапывала, а потом вдруг подскочила и испуганно уселась на диван. Она то порывалась бежать, то, вцепившись в диванные подушки, что-то бормотала.

— Сейчас я свалюсь на пол! — задрожал Цикламен.

— Это я сейчас упаду и разобьюсь, — заплакала Пальма. Действительно, с каждой секундой она все ближе и ближе продвигалась к краю подоконника.

— Держитесь вместе, — пробасил Кактус.

Цикламен схватился своими листочками за Каланхоэ, которое держало Пальму, Кактус же всеми силами пытался поймать ее с другой стороны.

— Ты меня уколол, — тихонько взвизгнула Пальма, когда Кактус все-таки ее поймал.

— Извини, — пробубнил тот и в этот момент так рванулся вперед, что перегородил собой Пальме путь к краю подоконника. Сам же одним боком повис над полом.

— Ты сейчас упадешь, — испугалось Каланхоэ.

— Нет. Я слишком тяжел, чтобы так просто свалиться. Я крепко стою в своем горшке! — уверил всех Кактус.

Скоро в комнате стало тихо. Подоконник больше не колыхало. Шкафы с открытыми дверцами не скрипели. Хозяйка кинулась к телефону.

Она дрожащими руками взялась набирать цифры. У нее не получалось. Так она набирала несколько раз. Наконец где-то там сняли трубку.

— Алё, доченька, у вас все хорошо? — быстро заговорила Хозяйка. — Вы почувствовали землетрясение?

В трубке тоже слышался быстрый говор. Видимо, и там все еще находились под впечатлением.

— Землетрясение? — удивилось Каланхоэ.

—Я слышал, что бывает и хуже. Мы остались живы, а это уже многого стоит, — покачал головой Цикламен.

— Я столько натерпелась, — зарыдала Пальма.— Мои веточки в дырочках от иголок Кактуса.

— Ну… уж так получилось, — виновато пробасил колючий друг.

— Он, спасая тебя, чуть не погиб, — пристыдило Пальму Каланхоэ.

— Правда, — еще громче зарыдала та. — Простите меня. И спасибо всем за помощь.

— Да ничего! Любой на нашем месте поступил бы также, — смущаясь, опять пробасил Кактус.

— Не любой, — заключил Цикламен и грустно посмотрел на Пальму.

— Я была неправа, когда говорила о том, что я тут совсем одна. Вы – моя семья! — тихонько проговорила она.

— Конечно! Мы одна семья! — засмеялось Каланхоэ. — Я так счастливо, что землетрясение закончилось без потерь.

Хозяйка, положив телефонную трубку, заметила, что ее любимые цветочки стоят не на своих местах. Она подошла к подоконнику и расставила всех по порядку. Слева – Кактус, рядом с ним Пальма, после Каланхоэ и в правом уголочке Цикламен.

— Не пережив беду, не узнаешь истинной ценности жизни! — промолвила Хозяйка и задумчиво посмотрела в окно, где в ночной темноте издалека виднелись маленькие отблески уличных фонарей. Огоньки за окном сверкали как-то особенно ярко. Впрочем, возможно Хозяйке и жителям подоконника это просто казалось.

История четвертая о новой соседке

Входная дверь хлопнула. Это Хозяйка вернулась из магазина. Кактус, Цикламен и Каланхоэ сразу замолчали. Пальма же с утра не проронила ни словечка. Причина известная. Погода была пасмурная. Серое хмурое небо само тосковало по солнцу.

Хозяйка прошла в комнату, достала из сумки жестяную тубу, на которой были нарисованы цветки лаванды, и поставила ее рядом с Кактусом.

Когда Хозяйка ушла, Кактус обернулся к тубе и сказал:

— Здравствуйте.

— Кто там? — глухо донеслось из тубы.

— Меня зовут Кактус, а рядом со мной Пальма, Каланхоэ и Цикламен.

— Ясно. А я Свеча с ароматом лаванды и ванили.

Тут в комнату опять вошла Хозяйка. Она достала Свечу из тубы, покрутила в руках и хотела положить ее на место. Но раздался звонок в дверь. Хозяйка поставила Свечу на подоконник и ушла.

— Вот вы какие, — улыбнулась она. — Приятно познакомиться.

— Очень приятно! — слегка поклонился Цикламен.

— Будем соседями! — весело произнесло Каланхоэ.

Пальма лишь грустно вздохнула.

— От вас такой приятный аромат! — закатил глаза Цикламен.

— О, да! Но это еще что. Вот когда мне наденут золотую корону, тогда аромат мой заполнит все пространство, — улыбнулась Свеча.

— Какую корону? — удивилось Каланхоэ.

— Я сама пока не знаю. Мама мне рассказывала, что такое когда-то должно произойти. И я с нетерпением жду этого момента, — замечталась Свеча.

— Ах! Как мне хочется на это посмотреть! — захлопало листочками Каланхоэ.

Вскоре Хозяйка вернулась, и жители подоконника опять притихли. Хозяйка принесла в руках коробок спичек. Достав одну спиченку, она чиркнула ею по коричневому боку коробка. Появился огонек.

Хозяйка поднесла горящую спичку к Свече, на голове которой торчал маленький фитиль. От соприкосновения со спичкой фитиль загорелся.

Хозяйка поставила Свечу в тубу и ушла.

— Ах! Это волшебно, чудесно, невероятно красиво! — охнуло от восторга Каланхоэ.

— Это самая настоящая огненная корона! — певуче произнес Цикламен.

— Чистая правда. Выглядите вы восхитительно, — пробасил Кактус.

Комната от горящей Свечи наполнилась ароматом лаванды. Огонек на ее головке искрился и, действительно, был похож на золотую корону.

— Ваш нежный аромат напомнил мне времена, когда я жил в цветочном магазине, — задумчиво произнес Цикламен.

Пальма, позабыв о грустных вздохах, завороженно смотрела на Свечу. Она тоже хотела выразить свое восхищение, но нарушать традицию пасмурных дней не решалась.

Свеча по-прежнему горела. Ее становилось все меньше и меньше. Аромат распространялся по комнате. Настроение у Кактуса, Каланхоэ, Цикламена и даже Пальмы было замечательное.

Вдруг из соседней комнаты послышалась тихая музыка. Это Хозяйка включила радио.

— Мне хочется танцевать! — выдохнуло Каланхоэ, посмотрев смущенно на Цикламена, оно сказало: — Пригласите меня.

Цикламен хотел было отказаться, но приятная музыка, отблески огонька от Свечи, сладковатый аромат смягчили его сердце. И он пригласил Каланхоэ на танец.

Два цветка взяли друг друга за листочки и медленно закачались из стороны в сторону. Пальма искоса поглядывала на Кактуса. Ей тоже хотелось танцевать, но с колючим другом было неудобно. Кактус же покряхтывал и смущенно поглядывал в окно. Он догадывался о мыслях Пальмы и стеснялся от этого еще больше.

Скоро Свеча сгорела. От нее не осталось и следа. Точнее остался аромат лаванды, который еще несколько дней наполнял комнату.

— Как грустно, что Свеча, подарив нам такой чудесный вечер, исчезла, — частенько вспоминало о ней Каланхоэ.

— Даря радость другим, никогда не задумываешься о том, какую цену придется самому заплатить за этот дар! — заключил мудрый Кактус.

— Вы, как всегда, правы! — зааплодировали Каланхоэ и Цикламен.

Пальма лишь улыбнулась. Воспоминания о недолгой соседке Свече грели ее нежную душу.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА

Полную версию вы можете приобрести на сайте «ЛИТРЕС»